Отзыв о лечении Маши в центре «Арлилия»

Хочу рассказать об опыте преодоления заикания у моей дочери и может быть вселить надежду в тех родителей, которые столкнулись с этим непростым недугом.Маша начала заикаться в 2,5 года, примерно одновременно с появлением у нее фразовой речи.

Говорить она начала быстро, «захлебываясь», эмоционально, девочкой была возбудимой. Я как мама-логопед понимала, что Маша относится к группе риска, однако появление первых запинок судорожного характера стало для меня неожиданностью.

Запинки нарастали с ужасной скоростью, и вскоре стали появляться не только в начале, но и в середине и в конце слов. Что мы сделали? Придерживались режима дня (продолжаем и до сих пор), исключили просмотр телевизора (на полгода заменили мультфильмы диафильмами), шумные игры, стали очень ограниченно ходить в детский сад, связались с неврологом и с первых дней начали курс сосудистой и успокаивающей терапии. С течением времени стало ясно, что заикание у ребенка настоящее, стойкое, носит волнообразный характер. Все наши усилия может быть и давали какой-то положительный эффект, но кардинально картины не меняли.

Периоды обострения (когда ребенок заикался почти на каждом слове, с присоединением слюнотечения, вспомогательных движений, слов-паразитов) сменялись ремиссиями (временным затишьем, когда запинок становилось значительно меньше, и казалось, что они вот-вот исчезнут). Таких периодов было значительно меньше. Зависимости от внешних факторов мы не видели, так как ребенок не перевозбуждался, эмоциональных потрясений не испытывал, в детский сад ходить практически перестал.

Думали про метеозависимость, спазмы сосудов головного мозга. В дальнейшем мы продолжали принимать различные препараты (перепили все кроме противосудорожных, так как по результатам энцефалограммы показаний для них не было), занимались речевым дыханием, с логопедом тренировали речь на расслаблении, пели. Кстати в песенках и стихах (в автоматизированной речи), не встречалось ни одной запинки. Однако собственная спонтанная речь продолжала оставаться заикливой, понять ребенка порой было очень сложно, сама же Маша как будто не испытывала видимого дискомфорта.

Мы же с папой очень переживали и начинали терять надежду, так как все наши усилия оставались тщетными. В таком стрессовом режиме мы жили больше трех лет. И вот, когда Маше исполнилось пять с половиной лет мы поехали на консультацию к Ракитиной Анне Эдуардовне. Ехали с трепетом, но без особой веры в какую-то «чудесную» методику. Нам казалось, что мы испробовали почти все возможное, но все-таки решили проконсультироваться у логопеда, о работе которого мы слышали положительные отзывы

Вернулись домой окрыленные: впервые нам сказали, что заикание можно преодолеть методом простым по задумке, но, как нам показалось, очень сложным по исполнению. Методика заключалась в том, что любой речевой акт (звук, слог, слово или синтагма) связывался с расслаблением, артикуляционным и общим, и определенным нажимом пальцев ведущей руки. Рука должна была контролировать размеренность речи. В начале курса занятий были задействованы все пальцы руки, в конце нажим производился только большим пальцем. С первого дня занятий для ребенка начинался «режим молчания» (всего около месяца). Молчать нужно было все время в течение дня, кроме занятий, во время которых ребенок говорил особым образом под контролем Анны Эдуардовны. Теоретически это было понятно. Испугало же нас требование перестроить, изменить всю нашу жизнь на год-полтора, и тот огромный родительский вклад, который требовался, если мы начнем заниматься по этой методике. Во-первых, мне приходилось фактически увольняться с работы на целый год, так как по моим подсчетам работать я могла не более 1-2 дней в неделю. Только на это время на занятия с Машей могли ездить бабушка или папа.

А на первоначальном этапе (примерно месяц) занятия проводились ежедневно, кроме субботы и воскресенья. Во-вторых, ребенок должен был полностью перестать ходить в детский сад хотя бы на один учебный год. В-третьих, к общению с ребенком допускались только те взрослые, которые прошли обучение и знают правила контроля речи. Были и другие «но»: как ездить каждый день с ребенком через всю Москву, как Маша будет общаться с детьми во время режима молчания, как объяснять соседям и знакомым «странное» поведение ребенка (не может отвечать на вопросы, потом начинает говорить растягивая слова)? И вообще, как пятилетний ребенок может молчать целыми днями? Также мы должны будем заниматься каждый день без выходных, тщательно выполняя все задания и рекомендации учителя.

Картинки были пугающими, но страх перед заиканием был сильнее. Поэтому через 4 месяца, когда у Анны Эдуардовны появилась возможность, мы начали наше тесное и плодотворное сотрудничество и, как сразу же выяснилось, новую жизнь. Маше было 5 лет 10 месяцев. Наши страхи оказались сильно преувеличены. Да, приходилось непросто, но чудесным образом нам удавалось решать все возникающие трудности. Маша перешла на режим молчания постепенно в течение трех дней и выдержала его хорошо. Стала спокойнее, играла сама всегда молча. Я научила ее нескольким жестам глухих, чтобы она могла выразить свое желание (туалет, пить, болит, устала, читать и др.). В течение дня я все ей объясняла, рассказывала о планах на день, старалась чтобы ситуации не вызывали у нее вопросов. Каким-то образом режим молчания нормализовал ночной сон. До этого почти каждую ночь ребенок просыпался и часто разговаривал во сне. На режиме молчания просыпаться стала реже, а разговаривать во сне перестала совсем.

Нам помогала одна бабушка, другая бабушка и дедушка не поняли необходимости занятий, считая, что «это само как-нибудь пройдет». В течение года приходилось постоянно объяснять им смысл происходящего.

Поездки через всю Москву были непростыми, но не ужасными. Домашние задания делали вечером и повторяли утром перед отъездом на занятия. За весь период занятий Маша, слава Богу, ни разу не заболела, хотя частые поездки в общественном транспорте пришлись на декабрь-февраль.

С соседями, знакомыми и днями рождения мы тоже как-то разобрались. Нашим маленьким знакомым было понятно такое объяснение молчания: «Маша сейчас лечится, и доктор запретил ей говорить». Впрочем, с детьми мы общались мало, в детский сад Маша перестала ходить.

Я выпала из полноценной работы на целый учебный год, но если соотнести этот год со всей дальнейшей полноценной жизнью ребенка… На работе пошли мне навстречу и профессионально я ничего не потеряла.

Мы, конечно, старались. Иногда поленивались, но бдительности не убавляли. Хочу сказать, что мне как маме и логопеду сотрудничество с Анной Эдуардовной приносило истинное удовольствие. Удивительно чуткий и профессиональный взгляд на все речевые проявления, всегда четкий и ясный совет, - все это позволило нам успешно пройти и завершить курс занятий по устранению заикания. С первого дня занятий и по сегодняшний день у Маши не было ни одной запинки. Сейчас ей семь с половиной лет, в течение последних пяти месяцев она ходит в детский сад, говорит свободно, четко, темп довольно быстрый, но не «взахлеб». Рукой как вспомогательным средством Маша пользовалась 1 год и 3 месяца, сейчас говорит без нее. Заикание и занятия с логопедом стали для нее неким жизненным этапом: кто-то зубы лечит, кто-то «Р» исправляет, а мы запинки устраняем.

Буду рада, если мой рассказ поможет кому-то обрести уверенность в собственных силах, поверить в возможности ребенка и эффективность этой методики.